Привет! Хочу рассказать о главном для меня событии года — фестивале музыки и общения, который будет проходить в разгар лета в Архангельской области.
Почему я так его выделяю среди других событий? Главная причина — это атмосфера.
На Тайболе приятно находиться из-за ощущения безопасности и дружбы, ведь туда съезжаются увлечённые и любящие природу люди, часто целыми семьями. В окружении добродушных и весёлых людей быстро расслабляешься и забываешь о тревогах и стеснении.
Я не помню каких-либо потасовок или проявлений грубости за все фестивали, на которых я был. Немаловажным фактором снижения агрессии является запрет на алкоголь и маргинализация состояния опьянения. Разумеется, по кустам народ немного подбухивает, но это всё скрыто от глаз и люди откровенно пьяные не слоняются.
На фестивале дежурит скорая и полиция, также имеется медпункт.
На прошлых фестивалях сложилась практика создания нескольких музыкальных сцен. На главной выступают хедлайнеры и большинство коллективов. В отдалении организуется электронная сцена, где звучит музыка в жанре дрон и эмбиент.
Выступают музыканты самых разных жанров, от фолка до рока. Палитра стилей насыщенная, и коллективы собираются необычные. Выступали мультиинструменталисты, музыканты, исполняющие этническую музыку, регги, транс и ещё кучу разных жанров, названий которых я не знаю.
Под закрытие дневной программы ставят что-то задорное, и зрители пускаются в пляс. На фотографиях ниже самая тёмная часть белой ночи!
Днём музыка спокойнее. Часто зрители организуют стихийные хороводы.
Помимо музыки проводится множество выступлений и мероприятий. Утром любители йоги приглашают на зарядку.
В лагере проводится множество мастер-классов, рассчитанных на разную аудиторию: гончарное дело, стрельба из лука по мишеням, метание копья, изготовление украшений и т. п. (Я, как обычно, ни на один не попадаю, так как снимаю репортаж.)
Традиционно на фестивале возводятся скульптуры и архитектурные конструкции из дерева и проводится конкурс.
Это не затопленное здание, а специально созданный архитектурный арт-объект!
Особо хочу отметить птичку-библиотеку — точку обмена книгами.
Все дни фестиваля действует ярмарка, на которой рукодельники представляют свои товары: украшения, сувениры, свечи, игрушки и даже кованые варганы.
Проживание организовано в виде палаточного лагеря, имеется автомобильная парковка, сделаны туалеты. На всех предыдущих фестивалях организаторы возводили большой шатёр-столовую, еда готовилась там же, на кострах. Помимо этого были кофейни, фудтраки, чайный дом. Каждый год там можно попробовать необычную еду, например, традиционные северные напитки, выпечку по древним рецептам, овощные чипсы. Если вы такой же, как я, любитель попробовать разных диковинок, то вам понравится.
Фестиваль будет проходить в Холмогорском районе Архангельской области с 12 по 14 июля. Можно добраться на автомобиле по федеральной трассе. Подробнее о месте проведения вы можете прочитать в официальном паблике: vk.com/taibola
Летом 1991 года я делал геофизические работы в Плесецком районе Архангельской области. Время было голодное, но интересное. Начало истории можно прочесть вот здесь: 1991 год. Голодный сезон
База, деревня и все-все-все
Грязо́во – маленькая вымирающая деревенька, с десятком домов разной степени изношенности. В то время в деревне постоянно жили три бабки, которые всё своё свободное время проводили в войне с дедом, жившим в соседней деревне Самылово, состоявшей вообще из одного дома. Самыловский дедок лихо гонял по деревне на раздолбанном древнем велосипеде, распугивая местных кур и коз. То ли по этой причине, то ли потому, что у деда был единственный на две деревни телефон, но бабки звали его фашистиком и время от времени объявляли бойкот, не здороваясь с ним по утрам. Бойкот, правда, заканчивался весьма быстро, поскольку звонить в Плесецк родне или вызвать врача время от времени было нужно, а поэтому приходилось идти в гости к деду в Самылово. Но через некоторое время бойкот объявлялся снова: грязовским бабушкам просто не хватало ярких впечатлений от жизни.
Фотографий того сезона у меня практически нет, но поверьте - Грязово выглядело как любая другая полузаброшенная деревня в России.
Наша база стояла в небольшом леске, отделяющем деревню от большого колхозного картофельного поля. Оборудована она была весьма неплохо: на базе имелись баня, здоровенный склад, пара туалетов и 7 балков-вагончиков, классических «Геологов».
Довольно типичный вагончик "Геолог", только наши были ярко-жёлтого цвета. Из подобных вагончиков умудрялись целые общежития делать на 30-40 человек - ставили их в два ряда, обшивали досками и делали общий коридор.
У нас было даже два колодца, которыми к тому же регулярно пользовались и деревенские. Всё было хорошо кроме продуктов, которых, по сути, практически не было: на дворе стоял июнь 1991 года. После ревизии склада, я раскидал продукты по людям и вот что у меня получилось на месяц на одного человека: килограмм вермишели, полкило сахара, 8 банок борща, 4 банки солянки, 4 банки зельца и по паре солёных, с запашком, рыбины. Ну и ещё для курящих по 10 пачек «Стрелы» и турецкий чай, который мои работяги вполне активно смолили вместо табака. Ах да! Ещё был хлеб, который раз в три дня завозили в деревню Кувакино километрах в пяти от нашей базы. Правда, кроме хлеба там практически ничего больше не продавалось. Даже водка, что огорчало моих работяг, зато несказанно радовало меня. В общем, весь сезон у нас прошёл под знаком поиска чего бы пожрать.
Поначалу рабочие пытались выкапывать картошку на колхозном поле, но только что высаженная картошка была мелкой, зелёной и в еду совершенно не годилась. Купить что-то у местных тоже было не реально: все вокруг выживали, в основном, только за счёт своих огородов и делиться особым желанием не горели. Разве что одна из бабушек, державшая коз, угостила нас козьим молоком и сыром за привезённые ей из леса дрова.
Фантаст от сохи
Как-то раз Колька Беляев, один из моих работяг, предложил съездить в Кувакино.
- Там Молдаван пообещал подкинуть морковки с картошкой, да соленьев немного – давай к нему сгоняем, заодно и по хозяйству чем-нибудь поможем.
Про Молдавана, многодетного бригадира местных химиков-смолокуров, я к тому времени был наслышан, и конечно же, согласился съездить посмотреть на него. Тем более, что можно было разжиться хоть какой-то едой. Сейчас-то это кажется смешным, а в то время, когда на мне висели две бригады – своя и топографов, всё время приходилось выдумывать, чем бы их накормить.
Химики – осуждённые на исправительные работы по лёгким статьям, или выведенные из зоны за хорошее поведение, но досиживающие срок на исправительных работах. В районе Грязово росли шикарные сосновые леса, где химики занимались сбором сосновой смолы, или как его ещё называют – смолокурением.
Вот так собирают смолу с сосен. Для тех, кто боится, что деревья от этого гибнут, могу сказать: мне доводилось встречать множество вполне живых деревьев с давно заросшими бороздками от подсочки.
Настоящая фамилия Молдавана - Баранников, но все в деревне, в том числе и его жена, называли его только Молдаваном и никак иначе – прозвище прилипло к нему насмерть и никто толком даже не помнил, по какой причине его так окрестили. В своих мыслях я представлял его похожим на Будулая из фильма «Цыган» - крепким, кудрявым и черноволосым. Реальность расставила всё по своим местам.
Передо мной за столом, накрытым изрезанной и довольно грязной клеёнкой, сидел весьма субтильный мужичок с жидкой бородёнкой, одетый в драную телогрейку без рукавов. Вокруг него по избе, по печке и даже под столом носилась и галдела толпа детей возрастом от года и старше, вплоть до 15 или 16 лет. Сколько их было, я сказать затрудняюсь, поскольку в этом броуновском движении всё время возникали какие-то новые лица. Молдаван, не обращая на своих отпрысков ни малейшего внимания, в этот самый момент увлечённо рассказывал, что он придумал самый верный способ заработать много денег – написать фантастический роман.
- Ну вот, ты прикинь! – доказывал он мне. – Что там сложного-то? Сейчас это модно – книжки фантастические. У меня уже всё придумано, осталось только записать: прилетели инопланетяне, мы их победили и сами в космос полетели! Классно ведь!
- Ты бы лучше баню растопил, писатель, – влезла в разговор его жена.
- Не перебивай, - ответил Молдаван. - Я тут, может, серьёзные вопросы решаю, а ты тут со своей баней! Никуда она не убежит.
И снова начал рассказывать про гениальную книгу, которую он вот-вот обязательно напишет.
Картошку с морковкой и пару банок солёных огурцов он нам действительно дал, за что получил от меня пять рублей, от которых, правда, пытался отказаться, пока на кухню не зашла жена и не забрала их у меня. Мужики ещё остались наколоть ему дров на баню да помочь прополоть огромную гряду с морковью, которая тянулась чуть ли не на километр (сложно представить, какого размера у него было картофельное поле, если только на морковку он использовал столько земли), а я отправился в лагерь с добытой едой.
Что меня удивляло в Плесецком районе, так это огромное количество заброшенных и вполне рабочих деревянных церквей и часовен.
С рыбалкой у нас как-то не задалось: хоть мы и стояли в каких-нибудь 200-300 метрах от Онеги, но ни разу толком не порыбачили. То ли с рыбой в Онеге напряжёнка, то ли у нас руки кривые. В общем, той пары окуней, которых мы сумели выловить, хватило ровно на одну уху. Грибов и ягод в июне ещё не было, зато было просто изобилие комаров и мошки, которые сами не прочь были питаться нами. Да так яростно, что пришлось нам перейти на ночную смену, благо ночи практически весь июнь в Архангельской области белые – можно спокойно работать хоть всю ночь. Правда в первую ночь, когда мы договорились так работать, работяги с трудом отработали пару часов, после чего стали засыпать на ходу с непривычки, но затем втянулись и работа пошла вполне успешно. Правда, без проблем всё же не обошлось.
Сложности работы в ночной период
В конце июня мы отрабатывали самый западный профиль на участке. Мы работали ночью, чтобы избежать атак мошки, которая по ночам не летала. В отличие от комаров, которым было довольно безразлично в какое время суток нас грызть.
Неожиданно прибежал ушедший вперёд Кот Матроскин – только что устроившийся ко мне на работу матрос с ледокола «Арктика», списанный на берег то ли за пьянку, то ли за драку. То ли за всё вместе.
- Там кладбище! – заорал он, подбегая ко мне.
- Какое ещё кладбище? – удивился я. Ни топографы, ни начальство мне об этом не говорили.
- Какое-какое… Настоящее. С крестами!
Я сходил с Матроскиным и убедился, что нам несказанно «повезло». Передо мной расстилалось небольшое и очень старое кладбище. Многие могилы были заброшены и только некоторые кто-то ещё до сих пор посещал. Топографы, которые рубили этот профиль, работали зимой и видимо не заметили заметённые снегом могилы. Зато по весне они вытаяли и туда пришли мы. Красота, блин.
Подошли Беляй и Миша Опехтин, ещё один из моих новых рабочих, только-только освободившийся «химик», который решил подзаработать немного денег перед отъездом на родину. Ценный кадр – он местные леса знал как свои пять пальцев: всё же два года собирал здесь сосновую смолу.
- Да, блин, чего там страшного-то? – возмутился я.
- Ага, я электрод туда воткну, ты ток пустишь, и они полезут! – Миша снова поправил очки нервным движением.
- Ну нам-то с Беляем хуже всех будет, - начал убеждать работяг я. – Мы посреди кладбища сидеть будем, а вы с электродами бегать. Будет чем отбиться! Так что не спорьте, работаем.
Если честно, то сидеть ночью посреди крестов и могил было весьма неуютно. Какие-то тихие шорохи и поскрипывания доносились со всех сторон, да ещё и утренний туман принесло с Онеги. Даже балагур Беляй затих и только нервно курил одну сигарету за другой. Надо ли говорить, что работу здесь мы доделали особенно шустро и поспешили покинуть веселенькое место!
Практически так это и выглядело
Пьянству - бой!
Вот что было самым сложным, так это пьянка. И если с продуктами у нас всё было довольно сложно, то алкоголь мужики находили легко и непринуждённо, даже несмотря на то, что в магазинах он не продавался – по стране всё ещё шла борьба с пьянством и алкоголизмом. Как раз тогда я и придумал одну простейшую формулу, которой потом придерживался всё время, пока работал в геологии:
Мне не важно, что вы делаете у себя в балке или палатке, но если я сказал, что мы утром идём на работу – то мы идём на работу вне зависимости от вашего состояния.
Поначалу не поверили. Пока я не сводил мающихся с похмелья работяг на профиль. Как нарочно, профиль оказался в весьма сильно заболоченном месте – по такому и трезвому-то ходить плохо, не то, что похмельному. До обеда мои мужички выпили все местные источники воды и осушили болото, зато потом проблем с пьянкой у меня уже не возникало. Работяги уже сами воздерживались от возлияний до самого окончания работ.
Лето набирало силу, в лесу появились первые грибы и ягоды, и наше меню обогатилось новыми блюдами: теперь мы каждый день ели грибы жареные, грибы варёные, грибы печеные на прутике, грибное рагу с макаронами или картошкой, грибы с грибами, грибы, грибы… Верите или нет, но я их до сих пор не очень люблю.
А в начале августа нас перекинули в полевой лагерь, расположенный неподалёку от посёлка с очень романтичным названием Са́мково.
Странные порой попадаются названия населённых пунктов в нашей необъятной Родине: недалеко от моего родного посёлка в Пермском крае есть деревни Тупица и Глуша́та, а на другом берегу Камы – Пеньки. Ну ладно, Глушата хоть понятно: глухие места, Тупица – в тупике была, дальше дороги не было, в Пеньках… Ну, про Пеньки тоже понятно, сложно у них там. А вот, например, есть посёлок Самодед в Архангельской области. Ну почему Самодед-то?! Там сам себе дед жил что ли? Велика и могуча русская топонимика…
Полевой лагерь Токшинской геофизической партии, в которую меня перевели из Нарьян-Мара находился в деревне с живописным названием Грязо́во.
Спасение утопающего – дело рук самого утопающего.
Первый год в качестве инженера-геофизика я отработал в Ненецкой геофизической партии в городе Нарьян-Маре. Тундра, северные сияния, полярный день с полярной ночью, олени на улице, белые грибы под окном, койка в общежитии – что может быть лучше для молодого специалиста?! Ну разве что северный и полярный коэффициент к зарплате, приятно утяжеляющий кошелёк в день зарплаты. К сожалению, всё хорошее когда-нибудь, да заканчивается. Весной 1991 года Ненецкую партию неожиданно закрыли и меня перевели в Новодвинскую геофизическую экспедицию в город Новодвинск.
В Новодвинск я не хотел. Совсем не хотел. Дышать там нечем – Архангельский бумажный комбинат соврать не даст, тундры нет, полярку не платят. Что там делать? Нет, мне, конечно, выдали ордер на новенькую квартиру в только что построенном доме на улице Советов, но в то время для меня это был очень слабый аргумент: я-то хотел романтики, а не вот это вот всё! Да, такое тоже бывает, особенно в те времена да по молодости! Но соглашаться всё же пришлось, да и кто молодого специалиста то спрашивать-то будет.
Обязательный атрибут любого города, в том числе и Новодвинска. Интересно, Владимир Ильич до сих пор идёт из пивной в ресторан гостиницы "Уют"?
Дом, конечно, красивый, но всё остальное вокруг - сплошная стройка и разбитые дороги. А о том, как я в нём жить устраивался в условиях тотального дефицита, отдельный рассказ нужно писать...
Явился я, значит, в Новодвинскую экспедицию и тут же был направлен на работу в Токшинскую геофизическую партию. Работала эта партия в районе Плесецка, где занималась поисками медно-никелевых руд. Практически с порога меня отправили в деревню Грязово Плесецкого района. «Многообещающее название…» - уныло подумал я и спросил:
- А что я там делать буду?
- Приедешь, найдёшь начальника отряда, он тебе всё объяснит, - ответил мне начальник партии.
Быстро сказка сказывается, да не быстро поезд едет, особенно если это пригородный поезд Архангельск – Пукса. Добирался я до Грязово часов шесть, пришёл на базу партии голодный и уставший, а там суета: бригада геофизиков на выброс собирается.
Выброс — это когда до работы приходится ходить километров по 5, а то и больше, и тогда проще устроиться где-нибудь в лесу маленьким лагерем на несколько дней, чем таскаться туда пешком каждый день.
Естественно, что начальник отряда очень «обрадовался» свалившемуся ему на голову молодому специалисту. Поэтому, как и полагается радушному хозяину, сунул мне ключи от продуктового склада и от нежилого балка́, в котором мне предстояло жить. После чего торжественно вручил электроразведочную станцию АЭ-72 и ткнул пальцем в двух мужичков, слоняющихся по лагерю: «Это твои рабочие будут». Дальнейший наш диалог выглядел примерно так:
- ВЭЗ делал?
- Нет.
- АЭ-72 в руках держал?
- Видел.
- Учебник у меня в балке́, инструкция к прибору там же, посуду по лагерю поищи, продукты на складе - не забывай записывать, что берёшь. Рабочие участок покажут. Ну, пока, счастливо оставаться.
С этими словами начальник со своими орлами забрался в вахтовку и свалил на поиски медно-никелевых руд, оставив меня, как написали бы в 19 веке, в расстроенных чувствах. А попросту говоря, офигевшим.
Автокомпенсатор АЭ-72, что-то вроде мультиметра, только более чувствительный. Ремонтируется раскалённым в печке гвоздём, ломом и кувалдой. Единственный огромный минус - очень чувствителен к влажности. Фото из интернета.
Начать я решил с обустройства своего жилья: ничто так не настраивает на работу, как возможность вернуться в чистый дом. Бало́к свой я помыл и прочистил, походив по базе, нашёл чайник, пару кастрюль, эмалированный дуршлаг и даже подушку. Естественно, всё это катастрофически грязное. Ну да где наша не пропадала!
Я растопил летнюю кухню, бухнул на неё таз с водой, куда закинул стираться выпотрошенную подушку и пару найденных вкладышей для спальника, которые заменяют геологам постельное бельё, а перья из подушки выставил сушиться на солнышко в другом тазу. Эмалированную посуду я закинул в костёр – замечательный способ очистить с неё нагар и любую грязь. Очень рекомендую – дёшево и сердито. Только алюминиевую посуду так чистить не советую.
Пока бельё кипело на костре, я заглянул в продуктовый склад и чуть было не разрыдался. Избалованный изобилием армейских складов Нарьян-Мара, с которых нам выдавали продукты в поле, я совсем забыл, что на дворе у нас 1991 год, который жёстко прошёлся по полкам и ларям продуктового склада. Полмешка вермишели, бочка с солёной селёдкой, пара килограмм сахара да пара ящиков консервированных борщей – не очень-то много на месяц работы. Правда, на складе было ещё огромное количество турецкого чая, не очень вкусного, зато в больших и красочных упаковках. А вместо тушёнки – по 4 банки зельца, который работяги радостно назвали «сиськи-письки и хвосты», что было очень близко к истине.
Ну ладно, с хозяйством разобрались, с продуктами тоже. Осталось только с работой разобраться. А с работой всё было весьма сложно. То есть теоретически я, конечно, представлял, что такое ВЭЗ, и даже умел провести хорошую качественную и количественную интерпретацию полученных результатов, но вот с практикой был полный швах - пара сделанных на учебной практике точек в памяти моей практически не отложились.
Итак - в чём, собственно, смысл ВЭЗ? Любая горная порода имеет сопротивление, и когда мы загоняем в землю электрический ток, то он, проходя сквозь землю, возвращается к нам обратно весьма сильно изменённым. Чем больше сопротивление породы – тем меньше электричества доходит обратно. На этом и основан ВЭЗ – вертикальное электрическое зондирование. Два рабочих расходятся от центра установки, таща с собой провода, подключенные одним концом к здоровенной батарее (чем больше заряд, тем тяжелее батарея глубже можно заглянуть в землю), а на другом конце – к электродам; здоровенным металлическим штырям, которые рабочие втыкают в землю через определённые расстояния. В центре сижу я в окружении электрических батарей, катушек с проводами, приёмной линии и прибором АЭ-72. При помощи этого аппарата я пускаю по проводам ток, и ловлю возвращённый сигнал, после чего рабочие идут дальше. Чем дальше рабочие уйдут от центра, тем больше будет глубина зондирования, а по кривой ВЭЗ, нарисованной в журнале, можно будет рассказать о том, что творится прямо у нас под ногами, причём довольно точно. Особенно если знаешь хоть немножко о геологии района. Наша установка была рассчитана на километр глубины, т.е. работяги расходились в стороны на километр на каждой точке. Далеко, конечно, зато 19 рублей на троих за каждую точку – в то время это было весьма неплохие деньги.
Вроде бы ничего сложного, но поначалу путались все: рабочие пролетали мимо нужных меток, я ошибался при расчётах, все вместе путались в проводах. За первые три дня мы сумели сделать всего с десяток точек, две из которых были забракованы приехавшим на базу главным геофизиком Ювеналием Павловичем. Он-то и поставил мне нормальную работу: объяснил ошибки и показал пару приёмов, значительно упростивших работу.
И начались трудовыебудни...
P.S. Решил начать новую серию про свой первый сезон в качестве настоящего самостоятельного начальника геофизической бригады. До этого я был скорее студентом, чем геофизиком, даже когда отработал первые два сезона после университета в Нарьян-Маре. Для меня этот сезон стал очень важным - одно дело гонять на практику ни за что не отвечающим студентом, и совсем другое дело, когда в твоём подчинении оказывается несколько человек, которых ты обязан одеть, обуть, накормить да ещё и работой обеспечить.
P.P.S. Единственный минус этих историй в том, что у меня нет к ним практически никаких фотографий - свой фотоаппарат я забыл у родителей, когда ездил в отпуск в Пермь, а взятый в пункте проката (были такие в советские времена очень интересные пункты проката, в них даже холодильники и телевизоры можно было брать в прокат) фотоаппарат ФЭД больше плёнки испортил, чем нормальных кадров наделал. Так что буду использовать для иллюстраций чужие фотографии.
P.P.P.S. Как всегда жду ваши комментарии, отзывы и вопросы - мне очень нравится с вами общаться.
Фотография этого белого медведя сделана на острове Рудольфа, во время отдыха после трапезы. Его совершенно не беспокоила лодка с фотографом, хищник лишь следил за ней взглядом.
Остров Рудольфа — остров в Северном Ледовитом океане, на севере Европы. Самый северный из островов Земли Франца-Иосифа, административно входит в состав Приморского района Архангельской области.
Минобороны сообщило о пуске с Плесецка ракеты "Союз-2.1б" с военными спутниками
Запуск ракеты-носителя среднего класса "Союз-2.1б" с космодрома Плесецк. Архивное фото
МОСКВА 17 мая — РИА Новости. Воздушно-космические силы России провели пуск ракеты-носителя "Союз-2.1б" с космодрома Плесецк, сообщили в пятницу в Минобороны.
"Семнадцатого мая 2024 года с космодрома Плесецк (Архангельская область) в интересах Минобороны России осуществлен пуск ракеты-носителя "Союз 2.1б" с космическими аппаратами на борту", — говорится в сообщении.
В Архангельской области жирное животное беспричинно налетело на посетителя, а после вылило на него кипяток. Парень сейчас в коме, следственный комитет сообщает, что животное задержано, заведено уголовное дело о покушении на убийство. Бездействие остальных добавляет негатива зрелищу.
В январе прошлого года в Северодвинске открылся проект «Экогараж». Это частная инициатива лидера экологического движения «Начни с себя, Поморье!» Натальи Родионовой. В гараж приглашают всех, кто готов сортировать вторсырье дома и сдавать его на переработку. Здесь принимают более 30 видов фракций, включая редкие.
«Экогараж» находится по адресу: ГСК "Двина", ул. Железнодорожная, 58 стр. 15, гараж №13. Пункт приема работает каждый четверг с 19 до 20 и воскресенье с 16 до 17 часов.
Что можно принести? Это целый список фракций: картон и бумага, пластиковые бутылки, флаконы от бытовой химии, пакеты и плёнка, пенопласт и вспененные подложки, алюминий, металл, электрохлам, полотенца и постельное бельё, банки из-под растительного масла, фольга, CD-диски, фильтры для воды, зубные щетки, пластиковые трубочки, блистеры от таблеток, ручки и фломастеры, крышечки и зажимы от хлеба, упаковки от корма для животных и другие дой паки, электронные сигареты, винные пробки, тетрапак и многое другое. Важно помнить о маркировке и не оставлять отходы возле входа.
Организация работы здесь на высоте: все закрепленные, раскрытые мешки под вторсырье и пластиковые коробки под мелочь помечены этикетками, чтобы было понятно, что и куда класть.
По словам Натальи, переработкой собранного вторсырья займутся несколько предприятий - ООО «Арктиквтормет» (принтеры, металл, электрохлам), «Экоресурс», ООО «Ремейк» (макулатура, полиэтиленовые пакеты, пенопласт). А мелочь, которую не принимают в Северодвинске (дозаторы, CD-диски, ручки и прочее), будет отправлена на переработку в Москву через Вельск, Вологду, Рыбинск.